Торжище брака - Страница 32

— Итак, к общему удовольствию мы остаемся вместе! Теперь, моя добрая Шарлотта, подумаем о делах. Завтра утром соберите все серебро, хрусталь и прочее. Все это надо будет продать, оставив только самое необходимое.

При этих словах лицо экономки омрачилось.

— Да, если б только еще оставалось серебро! — сказала она, сдерживая гнев. — Вот уже четыре года, как все серебро, даже принадлежавшее вашей покойной матери, то есть собственно вам, продано и заменено накладным.

Тамара побледнела. Она очень рассчитывала на серебро, от продажи которого думала выручить много денег.

— По какой же причине это было сделано? — спросила она экономку.

— Без всякой особенной причины! Барин с барыней решили продать и продали — вот и все.

— Ну, делать нечего! Теперь я попрошу вас, Шарлотта, отобрать и отложить в сторону все, что нужно нам для нашего хозяйства из посуды, столового белья, кухонной утвари и прочего. Все эти вещи, а также и те, которые я отберу, мы на днях отошлем на новую квартиру, пока у нас остаются еще свои лошади.

Оставшись одна, Тамара глубоко задумалась. Несмотря на всю горечь своего положения, она чувствовала себя гораздо спокойнее. Самоотверженная любовь Фанни и Шарлотты подействовали на нее благотворно. Насколько в эти дни бедные и простые служанки были выше пресловутых друзей ее общества и презренного жениха, так спешившего отделаться от нее! С отвращением она поспешила отогнать от себя мысль о них.

На следующий день все с раннего утра были на ногах, во всем доме царила лихорадочная деятельность. Пока Шарлотта хлопотала на кухне, Тамара при помощи Фанни и камеристки Люси начала составлять инвентарь гардероба покойной. Настоящий ужас охватил молодую девушку при виде целой груды всевозможных туалетов. Она поняла, что целое состояние должно было уйти на бесчисленные платья, бальные костюмы, накидки, дорогие кружева и цветы. И ради этих-то тряпок были принесены в жертву здоровье и жизнь отца, ее будущность и будущее бедных детей!

Тамара выбрала из этой груды несколько шелковых и шерстяных платьев, шляп и накидок и раздала их Шарлотте, Фанни и горничной. Затем она приказала отложить в сторону еще целые куски материи, кружев и некоторые другие очень дорогие при покупке вещи, за которые при продаже дадут самую ничтожную цену. А между прочим, они могли пригодиться и Тамаре, и детям. Все же остальное было пересчитано и перенумеровано.

В продолжение всех следующих дней Тамара так была поглощена хлопотами, что ей некогда было предаваться мрачным мыслям. Она даже с замечательным спокойствием выслушала адмирала, сообщившего ей, что большая часть бриллиантов Ардатовой оказались фальшивыми. Ее уже ничто не могло удивить со стороны Люси.

В доме кипела необычайная деятельность. Шарлотта, Фанни и лакей Иван были в постоянном движении; часто исчезали куда-то и снова появлялись в комнатах. Благодаря всем этим хлопотам в конце недели сияющая Фанни объявила своей молодой хозяйке, что в новой квартире все готово и она может переезжать туда, когда будет угодно. Тамара решила немедленно осмотреть дом, прежде чем перевозить больного, а кстати и отвезти туда детей, на которых удручающе действовала вся эта суета. Особенно Оля, еще слабая и страшно бледная от перенесенного ею нравственного потрясения, настоятельно нуждалась в отдыхе и покое.

Молодая девушка приказала запрягать карету и, забрав с собой детей, Фанни и няню Гриши, остававшуюся еще на несколько дней, отправилась в свое новое жилище.

Тамара еще никогда не видала окрестностей города в этом направлении. Усталым и печальным взглядом смотрела она на монотонный пейзаж, покрытый белой снежной пеленой, и маленькие покривившиеся домики, тянувшиеся по обеим сторонам шоссе.

— Вот наш дом, барышня!.. Посмотрите! — закричала Фанни, указывая рукой на левую сторону шоссе.

В указанном направлении тянулся большой сад, обнесенный деревянной изгородью. Сквозь обнаженные деревья виднелось довольно большое здание. Свернув с шоссе, карета остановилась у небольшого подъезда, украшенного колоннадой.

С тяжелым сердцем вошла Тамара с детьми в маленькую, чистую прихожую, где Иван снял с них шубы. В эту минуту прибежала Шарлотта и тотчас же повела молодую девушку осматривать дом. Тамара была приятно поражена уютной и удобной обстановкой.

— Внизу четыре комнаты, а наверху три. Последние я предназначила для нас и детей, чтобы никакой шум не беспокоил больного, — сказала Шарлотта. — Ну, как вы находите дом? Разве дурно я все устроила? Ни в чем нет недостатка, даже в коврах, — прибавила она с гордостью.

Пройдя в кухню, где на полках ярко блестела медная посуда, Тамара осведомилась, есть ли при доме погреб и какое-нибудь помещение для хранения провизии.

— О, есть отличный погреб, который я уже замкнула, а вот тут, в конце коридора, большая комната, которая будет служить мне кладовой. И все это заполнено, так как я привезла с собой из города остатки провизии и вина.

— И все это ты перетащила сюда?

— Конечно! Ведь не станете же вы продавать варенье, консервы, соленья, маринады? Что же касается вина, то лакеи, пользуясь беспорядком, уже начали было таскать его, но я живо положила конец этому, и вот теперь все здесь цело и сохранно.

Тамара улыбнулась и пошла за верной женщиной в верхний этаж. Там тоже все было весело и уютно, и молодая девушка с облегченным сердцем спустилась вниз. Конечно, здесь было довольно просто и бедно по сравнению с обширным и роскошным помещением, к которому она привыкла, но ведь и у Эвелины Эриксон было очень просто, а как она была там спокойна и счастлива! Тамару охватило страстное желание перебраться как можно скорее в этот дом и отдохнуть, наконец, вдали от шума и людей, от всех нравственных потрясений, которые пришлось испытать в последнее время, от суеты и беспорядка, которыми сопровождалось приготовление к продаже.